Армия Гутэнтака - Страница 13

Валентина Мохнюкова призывно помахала своей розоватой книжечкой. Этим жестом она просила соблюдать тишину.

Лисицын подвел итог и снова расхотел жить. Но он знал, что это чувство быстро проходит. Поэтому чересчур не расстраивался, не плакал и не скулил. Оратор цвета дерьма попросил у него телефон, Лисицын протянул корявые цифирки.

- Спасибо, - сказал тот. - Я позвоню вам насчет нашей акции.

- Обязательно позвоните, - сказал Лисицын. - Я уже думаю об освещении похода в СМИ.

- Замечательно, - сказал дерьмоцветный, не заметив, как Лисицын снова потерял нить.

Вильгельм Пенович мысленно пожелал им поскорее сдохнуть.

Валентина Мохнюкова без одобрения смотрела на поступок А.Я.Померанца. Мужчина был настолько некрасив, что не возбуждал даже антипатии. Дерьмоцветный вернулся к своему креслу, сверкнув залысиной.

- Понтуется, васек, - комментировал Гутэнтак в соседское ухо. - Или за базаром не последил. Но он не в авторитете. Вот посмотри, барыга его опустит. Но я-то я грузану чертей, всех раком поставлю.

Невозмутимый глава крестьянского профсоюза ушел в дела. На сей раз он чесал живот, интимно просунув под пиджак руку.

- Я не пособник, - героически сказал А.Я.Померанц. - Но я разделяю его взгляды.

- Разделяете юношеские бредни? - удивленно спросил вице-президент Союза налогоплательщиков.

- Да, Лев Васильевич, - мужественно ответил тот.

Глава крестьянского профсоюза оглядел зал, не заметив ни одной стройной девки. Наверное, не сюда попал, догадался он. Он еще раз посмотрел на делегата Валентину Мохнюкову. Она не баба, а выхухоль, догадался он.

Довольный словом, он резко всхрюкнул. Наверное, он дурак, догадался Лисицын. Мужчина! - умиленно подумала Валентина Мохнюкова, с горечью вспоминая косорылого мужа.

Загибин легко отодвинул А.Я.Померанца в сторону. Тот подчинился не столько правилам, сколько силе. Мог ведь и уронить, с горечью подумал он.

Загибин шел к трибуне с неумолимостью ледокола. Миша безмолвно покачивался и моргал. "Мальчик мой", - с нежностью подумала Валентина Мохнюкова.

- Не к добру, - сказал делегат Краснобучинского района. - "Панарама" нас в среду предупреждала. А мы что?

Лисицын улыбнулся девятый раз в жизни.

Очнулась носатая дама из президиума.

- Покиньте помещение, молодой человек! - твердо сказала она.

- Но вам будет хуже, - едва не плача сказал Михаил Шаунов.

Загибин стоял напротив.

- Разберемся без сопляков, - весомо произнес он. - Всегда жили и сейчас проживем. Понял?

Делегаты застыли в робкой надежде на мордобой. Лисицын забыл, чему улыбался. На его коленях лежал план подъема экономики в трех частях, с ссылками и запутанным комментарием. Документ был подписан доктором Миллером из Института Европы.

- Вот гонит, чмо, - с удовольствием нашептывал Гутэнтак. - Но мы этой петушине покажем. Пацан сказал - пацан сделал. Я отвечаю. Держи выкидуху. Загонишь ему нож под ребро?

Сосед не выдержал, поднялся и рванул к выходу. В проходе наступил на ярко-оранжевый фантик.

Гутэнтак с сожалением посмотрел ему вслед, вполшепота насвистывая Бетховена. Наконец-то получилось.

Валентина Мохнюкова разревелась.

- Не трогайте его, - просила она. - Мальчик не виноват.

Она многое переосмыслила, всерьез хотела приласкать: бедный мальчик, пятое-тридевятое...

- Вот именно, - подтвердил А.Я.Померанц, продолжая совершать поступок.

- Он исправится, - зевнул глава крестьянского профсоюза, старательно извлекая из волос перхоть. - Пожалейте соплю зеленую, чего уж там.

По рядам пронесся сбивчивый говорок. В дальнем углу поднялся усатый Фальк.

- Не устраивайте здесь политическую Голгофу! - призвал этот по-своему замечательный человек.

- А я что говорю? - встрепенулся краснобучинский Серохвост. - Я как все, я против насилия.

В зале запахло братоубийственным разговором.

- Вау! - закричал моложавый хрен с лицом бывалого комсомольца. - Окучь зюзю! Свободу слова - надыть!

- Я тебе окучу, - сказал Лисицын. - Я тебе устрою Гоморру. Ты слышал, кто я? Знаешь, с кем я водку-то пил?

- Неужели вы не понимаете юмора? - спросил моложавый. - В ваши-то годы на людей кричать?

- Цыц, - печально сказал Лисицын. - В мои годы жизнь только начинается.

Он снова забыл о чем-то необычайно важном.

На заднем ряду тихонько смеялись циничные журналисты.

- Эх, сарафан, пропади оно пропадом, - махнул рукой Гутэнтак, подбираясь к ним. - Эх, удальцы мои, давай водку пить?

Циничные щелкописцы посмотрели на него с удивлением.

- Это им веселуха, - пояснил усатенький борзопер. - А нам все-таки работа. Сидим тут, конспектируем общественный лабудизм.

- Но сегодня ничего, - признался еще один, молодой-фотокамерный. - Мы думали, съезд как съезд: сядут эти пыльные, разведут занудень. А вот и нет, тут тебе и психи, и беспредел. Такое шоу сразу первополосным пойдет. Нам бы еще эксклюзив у ненормального и рожу его запечатлеть.

- А который тут ненормальный? - заинтересованно спросил Гутэнтак.

- А это который пацан с трибуны, - пояснил фотокамерный. - Хотя, конечно, все они чуть шизые, работа у них такая. И не только шизые. Глава крестьянского профсоюза, как мне говорят, мафиози. Местный такой, поселкового масштаба, но все равно бандит. С деревенским попом на джипе гоняют, телок в баню затаскивают. А вон тот ушастенький раздолбай кажется, педофил.

Он показал на Лисицына.

- А кто они такие вообще?

- По жизни, что ли? - усмехнулся усатенький. - Да так, псевдополитическая шпана. Их профсоюзы сто лет как распущены, а они по дури все равно собираются. Не могут, наверное, без этого, вот и косят под депутатов. Про актуал-консула дурное не говорят, вот он их дурдом и не трогает. А политических механизмов у съезда ноль, я уж не говорю про экономические.